Джозеф Болл.
Потребность в планировании:
Реставрация капитализма в СССР в 1950-х и упадок советской экономики
[С сокращениями. Оригинал здесь]
Социалистическая система – это такая система, в которой человеческие существа контролируют производство сознательным образом. Труд людей больше не подчиняется силам рынка. Грандиозные плоды труда больше не существуют как безличная, отчуждённая, внешняя сила подчиняющая, эксплуатирующая и подавляющая трудящегося. Наоборот, сами люди сознательно и непосредственно управляют глобальной экономической жизнью.
...
Анализ дебатов начала 1950-х показывает, что Сталин был на стороне тех, кто хотел не допустить возникновения нового отчуждения труда. Если кто-либо утверждает, как это делали экономисты, которым противостоял Сталин, что каждое предприятие должно приносить прибыль, значит он защищает систему, при которой люди больше не решают сознательно и коллективно, что производить. Вместо этого, безличные рыночные силы предопределяют решения за них, даже если предприятия, на которых они работают, остаются в государственной собственности. В такой государственно-капиталистической экономике инвестиционные и производственные решения умышленно ставятся в зависимость от эндогенных факторов. Предложение и спрос определяют цены. Цены определяют прибыль, и она направляет производственные и инвестиционные решения – закон стоимости восстановлен. Лидеры, вставшие у руля после смерти Сталина, подорвали роль сознательного планирования в экономике. Они создали экономику, в которой мотивация прибыли, а не человеческое сознание, была главной силой экономического развития. Однако в обществе, которое они создали, давление, оказываемое конкуренцией, ещё не существовало – в силу частичного характера экономического перехода к капитализму в этом пока что номинально социалистическом обществе. Чтобы общество шло по пути экономического прогресса, люди должны быть мотивированы либо динамичной системой планирования, либо давлением экономической конкуренции. Система, созданная пост-сталинским руководством не обладала ни одной из этих характеристик. Так образом, оно создало идеальный рецепт для последовавшего экономического застоя.
...
Противоречие между системой планирования и продолжавшимся использованием стимулирования прибылью давало себя знать на протяжении всего периода плановой экономики. В 1936 была сделана попытка устранить субсидии промышленности за счет повышения оптовых цен до уровня "превышения издержек" (т. е. до цены производства – затраты на производство плюс процент прибыли). Это может показаться парадоксальным, если учесть, как уверенно Сталин защищал идею субсидий в 1952 в "Экономических проблемах социализма в СССР". Однако по этой проблеме происходили довольно интенсивные политические дебаты, причём в разное время разным группировкам внутри партии удавалось достичь решающего влияния. В основе этого было настоящее противоречие между использованием прибыли как способом ограничить издержки и использованием субсидий. Использование субсидий очевидно подрывает стимулирования прибылью.
...
Почему Сталин допустил ликвидацию субсидий, и, в то же время, так яростно спорил с советскими экономистами за то, что они должны быть сохранены – в дебатах, зафиксированных в "Экономических проблемах социализма в СССР"? Основанный на архивах отчёт Харрисона проливает свет на то, что в действительности происходило в этот период. После войны, председатель Государственного Комитета Планирования Вознесенский настаивал на реформе цен, которая позволила бы устранить субсидии для тяжелой промышленности. Эта политика была реализована в 1949 . Это, по-видимому, было частью более широкого проталкивания "рыночного социализма" Вознесенским, который отстаивал более широкое использование косвенных экономических рычагов, таких как цены и прибыль. Однако эта политика была изменена на противоположную после жестокой политической борьбы и казни Вознесенского по обвинению в шпионаже. К 1952 оптовые цены в тяжёлой промышленности были в среднем лишь на 7% выше, чем в 1948, когда реформа цен начиналась.
...
Из работ Сталина ясно, что его намерением было субсидирование производства и в будущем.
...
Как мы видели, в социалистической системе, где прибыль сохраняется лишь в качестве второстепенного экономического ориентира, для инноваций необходимы субсидии. Берлинер дает много примеров того, как по-настоящему новая продукция в 1960-х. имела более низкую норму прибыли, чем старая продукция. Высокие затраты на производство новой продукции, делали инновации невыгодными.
Причиной этого стала неработоспособность новой системы "временных цен". Её идея заключалась в том, что, когда предприятие внедряло новшество, оно могло устанавливать повышенную цену в течение ограниченного периода времени. По мере сокращения затрат на производство новой продукции, временная цена должна была снижаться. Если бы эта система была успешно реализована, советская система работала бы так же, как капиталистическая. Как мы видели, капиталистическая фирма имеет тенденцию к установлению более высокой цены на новую продукцию, а затем к снижению цен, по мере расширения производства и снижения затрат.
Проблема заключалась в том, что у планировщиков не было времени, чтобы возвращаться назад и понижать временные цены. Таким образом, временные цены оставались на немалый период времени, так что к середине 1960-х значительная часть продукции реализовывалась по "временным ценам". К 1964 32% всех машин реализовывались по "временным ценам". Теперь возникла проблема, что затраты на производство новой продукции снижались, но цены оставались высокими. Старая продукция, на которую были назначены "временные цены", имела двойное преимущество: высокую цену и низкие издержки производства. Производители новой продукции могли назначать более высокую цену, но также были вынуждены нести бремя высоких исходных издержек. Старая продукция, на которую были назначены высокие цены, когда она была новой, становилась более прибыльной, чем по-настоящему новая.
...
В действительности происходило то, что социалистическую систему, которая привносила инновации путём сознательного планирования при помощи субсидий, подменяли системой, которая пыталась копировать капиталистические экономики. Руководители СССР после 1953 явно надеялись, что временные цены дадут предприятиям эндогенные стимулы для инноваций, подобно тому, как капиталистическая фирма стимулируется мотивом прибыли. В отличие от системы субсидий, система временных цен не вписывалась в советскую экономическую систему. Советские руководители после 1953 пытались "присадить" капиталистическую модель к тому, что до этого было социалистической системой. Когда система планирования создавалась, она не была предназначена для того, чтобы планировщики до бесконечности повышали и понижали цены на средства производства, пытаясь подстроиться под частые изменения рыночных цен.
Сталин представлял цены на средства производства как инструмент отчётности, призванный помочь планировщикам при исчислении количества выпускаемой продукции. Он был также уверен, что их наличие способствовало отслеживанию эффективности предприятий, использовавших эти средства производства для выпуска одного вида продукции. Он никогда не предусматривал ни в каком виде "рынка" или псевдо-рынка средств производства.
После смерти Сталина новые руководители СССР всё время пытались привнести рыночные аспекты в плановую экономику. Новые детали не подходили к старому механизму, и всё, чего они добились, был подрыв единства и эффективности плановой системы. В этом, наиболее значительном эпизоде они убрали социалистический стимул к инновации. Однако система всё ещё не была по-настоящему конкурентным свободным рынком – с ценами, определяемыми спросом и предложением; поэтому и стимулы к инновации, существующие в рыночной, капиталистической системе, в СССР после 1953 тоже отсутствовали.
Несмотря на их стремление, планировщикам по-прежнему пришлось ставить задачи на внедрение инноваций после 1955, именно потому, что новая система делала реализацию инноваций неприбыльной. Так как система "временных цен" делала инновации невыгодными, это заставляло государство принимать меры. Однако планировщики постоянно боролись с последствиями безобразия, возникшего в результате отказа от субсидирования, и их усилия не были действенными.
...
Пост-хрущёвские экономические реформы 1965 должны были ввести полностью рыночно-ориентированный подход к экономике. На практике этого, однако, не случилось. Например, главный автор реформы, Косыгин, предлагал произвести переход от административного распределения к оптовой торговле средствами производства. Это, конечно, означало бы крах системы центрального планирования. Если бы предприятия могли закупать средства производства, где хотели, то центральное планирование потеряло бы всякий смысл. ... Если существует полная свобода торговли средствами производства, какой смысл будет в плановом задании? Объём производства на предприятии будет зависеть от спроса на его продукцию по преобладающей рыночной цене. Задача на выпуск от центрального планировщика была бы излишней, – и Косыгин, несомненно, надеялся, что всё придёт именно к такому положению дел.
Однако свободная рыночная оптовая торговля не развилась. В 1973 97% средств производства по прежнему распределялись планирующими органами. Ещё больше реформ последовало в 1979 и с 1982, но значительных изменений после 1955 и до конца 1980-х. не происходило. Задания на количество производимого или продаваемого товара оставались, по-видимому, самым важным соображением, причём прибыльность оставалась важной, но всё же второстепенной целью для директора предприятия. Даже после косыгинской реформы, главной задачей директора предприятия было следование инструкциям из центра о том, откуда получать средства производства и что производить. Последующие попытки реформ изменили эту незначительно. Несмотря на некоторый акцент на вознаграждении предприятия за проданные товары, а не просто за произведённые, система свободного рынка не сформировалась. Предприятия не могли свободно покупать и продавать, кому хотели, и не могли устанавливать цены без утверждения их из центра. Какими бы ни были намерения некоторых участников процесса реформ, переключение на полностью рыночную экономику не произошло до самого конца СССР. Теперь, оглядываясь назад, можно предполагать, что так называемые "консерваторы", которые тормозили реформы, делали это, потому что чувствовали тот хаос, который они породят; но нет доказательств того, что кто-либо из этих людей действительно хотел вернуться к социализму. Из страха перед тем, что должно было прозойти, они хотели всего лишь, чтобы СССР придерживаться застойного госкапитализма.
Почему же, – могут нас спросить, – мы называем советскую систему после 1953 капитализмом, а не социализмом? Беглое сравнение иллюстрирует различия. До 1953, цены на средства производства расходились с их стоимостями как часть сознательно определённого экономического плана. После 1953 планировщики, в основном, стремились сделать средства производства товаром и начали устанавливать цены соответственно. После 1953 цены на средства производства не должны были расходиться с их стоимостями. Конечно, зачастую они расходились из-за неэффективности подгонки официальных цен к ценам производства. Критичным моментом, однако, является что то, что теперь "планировалось" в сфере производства средств производства, было товарным производством. Как только средства производства стали товаром, это подорвало всю организацию промышленности. Весь индустриальный сектор СССР разложился до состояния недееспособного гибрида планового и товарного производства, при доминировании товарного.
...
Значит, главный вопрос должен быть такой: почему так произошло, что советские лидеры после 1953 отказались от социализма и начали пытаться скопировать капитализм? Это очень сложный предмет, и здесь может быть дана лишь краткая попытка объяснения. Вероятно, одной из наиболее значимых причин было желание пост-сталинского советского руководства догнать западный уровень жизни. Знаменито заявление Хрущева, в котором он обещал "похоронить" США по уровню жизни. После этого заявления мир судил об успехах "социализма" по тому, мог ли он сравняться по уровню жизни с западным миром. Это будет иметь очень далеко идущие последствия для судьбы социализма.
Представляется вероятным, что желание догнать западный уровень жизни побудило советских лидеров попытаться скопировать западную капиталистическую модель экономики, так как они попали под влияние идеи, будто бы рыночная экономика, а не доминирующая позиция Запада в имперском миропорядке была источником западного процветания.
...
Объективные факты подтверждают этот аргумент. Это правда, что Запад пользовался имперским экономическим преимуществом, которое у СССР отсутствовало. Также не может оспариваться и то, что советское руководство перенесло на послевоенную эпоху несколько устаревшее виденье мира. Они по-прежнему вели разговоры, как будто центр борьбы мирового пролетариата находился на Западе, и мировой социализм зависел от установления социалистических правительств на Западе. Время шло, и продолжавшееся благополучие и, как следствие, отсутствие революционной классовой борьбы на Западе ... в течение большей части этого периода подрывало эти взгляды. Мы можем представить себе, как это привело к деморализации среди советского руководства и негласному сомнению в социалистическом проекте. Вполне может быть, что эти факторы побудили советское руководство забыть о классовой борьбе и принять рыночные "реформы". ... Продолжающееся благополучие Запада оказывало величайшее давление на всех лидеров Восточного блока, выражавшееся в проблемах с эмиграцией и тем, как это подрывало легитимность их режимов. В то же время, эти лидеры не сделали никаких реальных усилий, чтобы объяснить народам Восточного блока, что то благополучие гарантировалось империализмом. Неспособность сделать это создала противоречие, которое, осознавалось это или нет, толкало этих лидеров в направлении капитуляции перед мировой капиталистической системой.
...
Кое-кто говорил, что СССР после 1953 начал относиться к странам Третьего мира таким же неравноправным образом, как и Запад. Верно, что преемники Сталина предпринимали усилия по расширению советской международной торговли. Тем не менее, доля СССР в торговле с Третьим миром была очень ограничена по сравнению с Западом. Реальные экономические выгоды СССР от неё представляются довольно малыми. СССР просто не мог оправиться от спада 1970-х. пойдя по тому же пути, что и Запад – прибегнув к аутсорсингу менее высокотехнологичных производственных процессов в страны Третьего мира. В той степени, в которой СССР продавал машины и оружие в обмен на сырьё из Третьего мира, можно сказать, что он получал выгоду от неравного обмена. Эта торговля должна браться в контексте советских усилий по оказанию давлении на Китай, а также вторжения в Афганистан в 1979 Конечно, такое агрессивное поведение СССР давало подтверждения его определённо империалистической ориентации после 1953, даже если СССР и не получал экономической пользы от этой ориентации в той же степени, что и Запад.
Есть те, кто утверждает, что СССР мог выжить экономически, если бы он действительно развил торговые отношения с Третьим миром по западному образцу. Аллен в своей работе по советской экономике во многом приписывает коллапс производительности, начавшийся в середине 1970-х., росту затрат при добыче сырья СССР. Аллен утверждает, что СССР мог бы выжить, экспортируя больше промышленных товаров и покупая больше сырья у более дешевых поставщиков за рубежом. Однако, в отличие от Аллена, по причинам, изложенным выше, я считаю, что существовало технологическое ограничение, мешавшее СССР следовать по такой японской модели с траекторией роста, задаваемой экспортом.
Советские промышленные товары просто не были бы конкурентноспособны, по сравнению с западногерманскими и японскими товарами в конце 1970-х и 1980-х. Западная Германия и Япония смогли оправиться от проблем 1970-х., благодаря их высокотехнологичным экспортным секторам. Великобритания и США поддерживали свои экономики, продолжая развивать свои финансовые сектора и получая преимущества от экспорта капитала. Все эти варианты для СССР в 1970-х. были закрыты, и он должен был полагаться на экспорт нефти как на наибольший источник иностранной валюты. Прочий экспорт, как, например, военные поставки, играли второстепенную роль в торговле в целом. Последующее падение цен на нефть во второй половине 1980-х. привело бы к серьёзному экономическому кризису в СССР даже без горбачёвских вредительских "реформ".
...
Конечно, отсутствие имперских привилегий не делало совершенно невозможным для социалистических стран "догнать" Запад в области экономики. Однако, даже если бы СССР и его союзники сохраняли социализм после 1953, это потребовало бы очень высокого уровня инвестиций в течение длительного периода времени, что вызвало бы необходимость поддерживать потребление на довольно низком уровне. Учитывая послевоенный потребительский бум на Западе, это привело бы к увеличению недовольства рабочих Восточной Европы.
Экономист Григорий Ханин в замечательной статье 2003 года приписывает провал социализма в СССР после 1958 отсутствию инвестирования. Любопытно, что Ханин был ведущим критиком советской экономики и советского общества в 1980-х. Он стоял за ликвидацию того, что оставалось от системы центрального планирования, и за введение рынка. Его другие (заниженные) данные по советскому экономическому росту были использованы в качестве доказательства для поддержки решения Горбачёва по внедрению его пагубной политики Перестройки. В 2003 Ханин фактически отказался от своих взглядов и дал очень позитивный отчёт о советской экономике до конца 1950-х. Он говорил о том, как центральное планирование могло бы стать решением для постсоветских экономических проблем России, и даже намекнул, что его до этого очень негативный взгляд на сталинскую эпоху смягчился в некоторых аспектах.
Ханин находит доказательства того, что предложения на Шестую пятилетку (1956-60) предполагали инвестиции, недостаточные для прогнозировавшегося роста. Ожидалось, что национальный доход увеличится на 60% в течение планового периода при увеличении объема инвестиций на 67%. Однако, Ханин находит, что большая часть этих инвестиций была непродуктивна и напрямую не поддерживала рост национального дохода. Например, происходило большое увеличение количества жилплощади, больничных койкомест, расширение ресторанной сети и розничной торговли. Инфраструктура для всего этого была включена в суммарные инвестиционные показатели, хотя она вряд ли играла существенную роль в повышении производственной базы страны. В целом, по Ханину, Шестая пятилетка выдвинула очень амбициозные планы индустриальной модернизации, включая развитие химической промышленности и автоматизации, но не обеспечила адекватных поставок оборудования, необходимого для достижения такой цели. Вместо того, чтобы принести его в жертву для реализации плана, рабочим в очень краткие сроки был обеспечен повышенный уровень потребления и более короткая рабочая неделя.
...
Мы видим проблемы, которые имел бы даже социалистический режим при попытке догнать Запад. Учитывая то, насколько богатым Запад стал до этого и как быстро он рос в послевоенные годы, догнать его было невероятно трудно. Это потребовало бы чего-то наподобие нынешней стратегии роста в Китае. В Китае с 1978 около-двузначные темпы роста поддерживаются низкими зарплатами и ограничением потребления. Эта политика способствовала огромному уровню инвестиций. Мог ли СССР – или должен ли был – пойти после войны по чему-то вроде социалистической версии этого пути интенсивных инвестиций – остаётся открытым для обсуждения.
...
Идея, что может существовать какая-то свободная демократическая конкуренция между классами с противоположными интересами, есть ... чистейший идеализм и ревизионизм. Несмотря на видимость, ни один капиталистической режим не допустит реального вызова своей власти со стороны коммунистической партии без применения репрессий. Тот факт, что революционные коммунисты нынче не сталкиваются с большим количеством репрессий в Первом мире, связан с тем фактом, что они на данный момент не представляют угрозы установленному порядку. Империалистические державы, несомненно, готовы использовать самые репрессивные меры, чтобы предотвратить угрозу их глобальным интересам, – в том числе подрывную деятельность внутри социалистических стран. Любой социалистический режим, который просто позволит буржуазии политически организовываться и делать, что ей угодно, скоро окажется свергнут альянсом империалистических держав и внутренней буржуазии. Маоисты утверждают, что социализм в СССР и Китае был свергнут новой буржуазией в Коммунистической партии, а не старой буржуазией или империалистами. Исторический опыт подтверждает эту маоистскую линию. Но это вряд ли является аргументом в пользу игнорирования потенциальной угрозы со стороны старой буржуазии.
История учит нас, однако, что те, кто осуществляет диктатуру пролетариата, должны признавать определенные пределы. Ясно, что будущее социалистическое общество не должно использовать ... многие из тех элементов политики, которые применял Сталин. С 1953 мир изменился. Например, применение смертной казни становится всё более ненормальным в современном мире. В отчаянные дни 1930-х., Сталин, возможно, думал, что у него не было другого выбора, кроме как использовать смертную казнь. Мы же не можем игнорировать тот факт, что ... были казнены многие невиновные люди. Вопросы, касающиеся того, почему это случилось, являются предметом исторических споров и выходят за рамки настоящей статьи. Однако, учитывая эту историю, я считаю, что для современных социалистов совершенно правильным было бы взять на себя обязательство отказаться от применения смертной казни на все будущие времена. Поступая таким образом, социалисты смогут "переступить через прошлое" гораздо более искренним образом, чем империалисты.
...
Будущие строители социалистического общества должны учиться на ошибках, допущенных в предыдущих социалистических обществах, даже если они отвергают антикоммунистические преувеличения и искажения этих ошибок. Однако, мы должны всегда помнить, что социализм не может быть совершенной системой. Основной проблемой является то, что он задумана как система, в которой люди производят общественный продукт общественным способом, но они всё ещё нуждаются в индивидуальных стимулах к производству. Надо иметь в виду, что противоречия между обществом и индивидом окончательно разрешаются коммунизмом, а не социализмом. Противоречие между индивидуальными и общественными интересами создает потенциальные препятствия для бесперебойного функционирования системы. По сути, социализм – это всё ещё общество, в котором продолжает существовать неравенство, и это неравенство ведёт к созданию новой буржуазии, против которой следует бороться, чтобы социализм мог выжить и прогрессировать. Точно так же, как экономические противоречия появляются при капитализме, они проявляются и при социализме тоже, хотя, конечно, они имеют тенденцию быть противоречиями другого вида. О многих из них знают те, кто знаком с критикой советской экономической системы Алека Ноува, проводившейся под влиянием идей рыночного социализма. Например, Ноув говорит о том, что директора предприятий пытались скрывать их производственный потенциал, надеясь получить низкие плановые задания. Вероятно, такие затруднения существовали с 1928, но СССР всё же был способен стремительно расти в это время. Следовательно, это не может рассматриваться как фатальный недостаток социализма.
Другим примером является тенденция предприятий тратить ресурсы попусту вследствие мягких бюджетных ограничений. Но, как мы видели, субсидии на самом деле помогали росту советской экономики. Сталин постоянно подчёркивал, что концентрация исключительно на прибыльности будет тормозить рост страны. Чтобы понять, почему Сталин принял такое решение, достаточно только взглянуть на судьбу стран Третьего мира, которые сконцентрировались на своём "сравнительном преимуществе" по полезным ископаемым, ведь это как раз то, что наиболее прибыльно в короткие сроки. Как мы видели, Сталин настоял на том, чтобы СССР вырвался из отсталости путём агрессивного увеличения индустриального сектора. И это несмотря на тот факт, что его экономика в 1920-х. была ориентирована на сельское хозяйство и легкую промышленность. Те, кто ищет краткосрочной прибыли не сделали бы долгосрочных инвестиций, необходимых для тяжелой промышленности. Это тем более верно, если принять во внимание, что такие страны, как Великобритания, США и Германия имели огромную фору по тяжелой промышленности и, таким образом, намного более высокую производительность. Если бы СССР попытался конкурировать с этими странами на глобальном рынке, он был бы задавлен более дешевым промышленным импортом и его собственная обрабатывающая промышленность была бы уничтожена. В книге "Oт фермы к заводу: переосмысление советской промышленной революции" Роберт Аллен разрабатывает компьютерную модель советской экономики, которая демонстрирует, как мягкие бюджетные ограничения в действительности содействовали росту советской экономики. Он показал, что мягкие бюджетные ограничения способствовали более высокому уровню занятости и более высоким темпам роста производства, чем в случае, если бы они отсутствовали. Да, можно жаловаться, что мягкие бюджетные ограничения приводят к растрате ресурсов и, следовательно, к увеличению ущерба окружающей среде, но здесь надо обратить внимание на два момента. Во-первых, существуют серьёзные сомнения насчёт того, что относительно неразвитым странам следует предлагать сокращение индустриализации для сокращения загрязнения окружающей среды, пока они не достигнут разумного уровня доходов. Почему бы вместо этого не предложить богатым странам сократить их энергопотребление? Во-вторых, централизованное планирование не обязательно должно ставить увеличение объёмов выпуска продукции во главу угла, как это было в СССР. Социалистическая страна с высоким уровнем достатка могла бы сделать высшим приоритетом экономию природных ресурсов, а не увеличение выпуска. В противоположность общепринятому мнению, социалистическое планирование потенциально является очень гибкой системой – именно потому, что происходящее в экономике является результатом сознательного принятия решений, а не стихийных рыночных сил. Капиталистические цены свободного рынка не включают такие внешние эффекты, как выбросы двуокиси углерода. Социалистический планировщик может включать эти экстерналии в план и решения по установке цен.
...
Важно понимать, что нет никакого "третьего пути" между социализмом и капитализмом, который мог бы обеспечить какое-то гладкое решение для всех этих трудностей. Синдикализм, или собственность и контроль рабочих над предприятиями, не есть альтернатива капитализму. Производство любого предмета должно планироваться в интересах тех, кто собирается пользоваться этим продуктом и, в конечном счете, в интересах общества в целом. Бессмысленно разрешать рабочим какого-либо завода, например, провозглашать полную автономию от органов экономического планирования и управление своим рабочим местом в своих собственных интересах. В реальном мире рабочий контроль без центрального плана подразумевает существование кооперативов, находящихся в собственности производителей и конкурирующих между собой, при том, что нужды пользователей их продукции представлены путём неравного и распылённого рыночного спроса.
Многочисленные усилия предпринимались в попытках придумать какую-то альтернативу сразу и плану, и рынку. Здесь не место, чтобы рассматривать их все. Однако они всегда в конечном итоге сводятся либо к версии свободного рынка, либо к версии центрального планирования. Причина этого возвращает нас к проблеме распределения средств производства между различными предприятиями в любой экономике. Как указывает Алек Ноув, для любой экономики существует двоякий выбор, состоящий в том, что либо центр распределяет средства производства по различным предприятиям, либо предприятия покупают средства производства у других предприятий, выбирая своих поставщиков сами. В первом случае имеется некий вариант плановой экономики. Центр должен производить инвентаризацию наличных ресурсов, а затем решать, как их разделить между различными видами экономической деятельности. Как бы этот процесс ни назывался, это всегда будет планированием. Если же предприятия свободно покупают свои средства производства у кого бы то ни было без связи с центром, тогда экономику планировать невозможно. При такой системе производство средств производства должно реагировать на спрос и предложение, и мы имеем рыночную экономику.
Некоторые социалистические авторы тратят годы жизни, придумывая самые замысловатые экономические схемы, которые, как они надеются, не будут ни "сталинистским планированием", ни свободнорыночным капитализмом. Будучи подвергнуты критическому анализу, их воображаемые конструкции рассыпаются, как карточный домик на ветру. Система того типа, что хотят эти писатели, до сих пор не была найдена потому, что её нельзя найти в принципе.
...
Советская экономика до 1953 предоставляет нам приемлемую модель для будущей социалистической экономики. Как и СССР в этот период, социалистическая экономика должна в основном опираться на сознательное планирование хозяйственной деятельности, а не использование цен в качестве стимулов для достижения желаемых результатов. Как мы видели, социалистическое планирование не нуждается в том, чтобы полагаться на массивные инвестиции в загрязняющую тяжелую промышленность для экономического роста. СССР нуждался в этом, потому что ему необходимо было защитить себя от угрозы, которую представлял для него фашизм. Другие стратегии роста могут и, скорее всего, должны применяться в изменённых исторических обстоятельствах - таких, как нынешние.
Следует признать, что существенные аспекты реставрации капитализма в СССР после 1953 здесь не были рассмотрены. Например, принудительная продажа машинно-тракторных станций колхозам была важной составляющей усилий Хрущева по увеличению капиталистических товарных отношений в советской экономике. Как эта мера могла негативно отразиться на послевоенном производстве продовольствия - это, конечно, очень интересный вопрос, но главным нашим предметом здесь была промышленность, а не сельское хозяйство.
Кроме того, усилия по расширению советской торговли с капиталистическим миром, вероятно, продвинули СССР ещё дальше в направлении неприкрытого рыночного капитализма. (Это ещё более верно в отношении стран Восточного блока, таких как Польша.) Производство на экспорт для капиталистического мира очевидно является формой капиталистического товарного производства. Таким образом, экспорт продукции на мировой капиталистический рынок тянет государственную экономику всё дальше и дальше в направлении свободного рынка, как это показывает также и пример Китая после 1978. Предприятие не может служить двум хозяевам; оно либо следует директивам социалистического хозяйственного плана, либо основывает свои решения на силах спроса и предложения на мировом капиталистическом рынке.
Никто на самом деле не хочет "социализма в одной стране", если этому есть альтернатива. Несомненно, Советы остановились на этой форме не по собственному выбору, а исходя из того, что они воспринимали как необходимость. Но когда только одна страна является социалистической или только несколько, существует реальная дилемма, как разбираться с проблемой торговли. Теоретически, социалистические страны должны пытаться покончить с экономической изоляцией путём инспирирования социалистических революций в других странах и затем выстраиванию экономических связей с этими странами. Если же социалистические нации пристроятся к постоянно углубляющейся системе торговли и финансовых связей с капиталистическим миром, тогда полномасштабная реставрация капитализма будет не за горами.
Ключевым моментом нашего обсуждения является то, что социализм должен продолжать двигаться вперед, чтобы выжить. В любом социалистическом обществе существует постоянная классовая борьба между теми, кто хочет следовать по, так сказать, "социалистическому пути", и теми, кто хочет следовать по "капиталистическому пути". Те, кто вступает на путь социализма, стремятся расширить сферу научного, социалистического планирования. В то же время они стремятся покончить с классовыми различиями, постоянно расширяя привлечение народа к процессу планирования. Те, кто идёт по капиталистическому пути, желают расширять сферу товарного производства и тем самым укоренить и расширить классовые различия.
Природу этой борьбы не всегда ухватывали в прошлом. Надо сказать, что Сталин сам, по-видимому, не в полной мере понимал, что борьба с ревизионизмом была классовой борьбой против новой нарождающейся буржуазии в Коммунистической партии. Однако, хотя система, которую Сталин возглавлял, давно пала, актуальность этой системы, построенной советским народом под его руководством, продолжает жить и показывает, что социализм - это не только история. Это система, которая сегодня все еще имеет потенциал, чтобы освободить человечество. В самом деле, глядя, как мировая экономика ковыляет от одного кризиса к другому, включая экологические кризисы, которые только усугубляются во время экономических "бумов", мы можем сказать, что необходимость социализма теперь больше, чем когда бы то ни было.
* * *
Ну и напоследок, немного совковой отсебятины:
Действительно, нелюбовь к инновациям характерна для централизованного планирования, хотя бы в силу того, что инновации на то и инновации, что их невозможно заранее спрогнозировать и учесть при составлении планов, что приводит к необходимости пересмотра планов, особенно долгосрочных, в связи с внедрением инноваций. Это представляет серьезную проблему, на которую непременно указывают апологеты капитализма. И, надо признаться, в отличие от их крокодиловых слёз по миллиарду младенцев, съеденных Сталиным, это вполне разумный аргумент с их стороны. Поэтому будущим строителям коммунизма следует уделить самое серьёзное, максимальное внимание именно этому аспекту.
А апологетам капитализма надо лишь напомнить полную иронии историю основателя компании "Кох Индастриз" Фреда Коха, который, изобретя в благословенной Америке новый супер-дешёвый метод очистки нефти, обанкротился из-за количества исков, вчинённых ему крупными нефтяными компаниями. Причем все дела Кох выиграл, но так поиздержался на судебных тяжбах, что был вынужден отправиться на заработки в СССР в качестве "буржуазного специалиста" и внедрять свой революционный метод там. Так что чья бы корова мычала...
* * *
Ну и совсем напоследок, тоталитарное картинко:
.
